Ефрейтор Икс [СИ] - Сергей Лексутов

Прошло минут десять. Пасечник накрыл крышей улей и пошел к избушке. Хмырь флегматично констатировал:

— Все, погорел…

— Отсидится… — протянул Гиря. — Пасечник долго не будет в избушке сидеть.

Через минуту из дверей высунулся Крыня, помахал рукой.

— Вот придурок, удавить мало… — Гиря зло хватил кулаком по земле.

Войдя с яркого солнечного света в полутемную избушку, не сразу разглядели, что пасечник, мужик лет пятидесяти, лежит на лавке, а руки и ноги его жестоко скручены веревкой под лавкой. Под левым глазом у него набухал здоровенный фингал.

Гиря смерил Крыню злобным взглядом, проговорил:

— Три дня в дерьме сидели, что бы ты, чмо, в первый же день воли легавым след показал…

— Этот суслик спер нашу пушку! — не обратив внимания на критику, заверещал Крыня.

— Не брал я ничего! Я только вчера приехал! — закричал пасечник.

— Щас я те покажу, не брал!.. — Крыня выдернул из-за голенища длинную заточку.

Гиря схватил его за шиворот, пихнул к стенке, проговорил дружелюбно:

— Не петушись, придурок… Сильно уж ты энергичный, прямо, как понос…

— Это кто петух?! Кто придурок?! — заорал Крыня, и чуть было не всадил в Гирю заточку, но вовремя опомнился, а Гиря, будто того и ждал.

Хмырь это моментально заметил, и быстренько намотал на ус. Оказывается, Гире только и нужен был веский повод, чтобы прикончить Крыню.

Крыня воткнул заточку в стену, сел на лавку у окна. Гиря вышел в сени. Вскоре под его тяжелыми шагами заскрипели почерневшие дранки потолка. Крыня никак не мог усидеть на месте, вскочил, выдернул заточку из стены, приставил ее к горлу пасечника, спросил ласково:

— Где медовуху прячешь?

Пасечник побелел, захрипел, выгибая шею:

— Нету медовухи… Я ж еще и мед ни разу не качал…

Хмырь увидел на столе охотничий нож. Доброе изделие деревенского кузнеца. Длинное и широкое желобчатое лезвие, рукоятка из оленьего рога. Стараясь не смотреть на пасечника, и измывающегося над ним Крыню, Хмырь взял нож и сунул за голенище. Появился Гиря. В руках он нес ружье, завернутое в тряпку, и рюкзак, с чем-то тяжелым.

Гиря проворчал:

— Зенки почаще мыть надо… Ты опять самодеятельностью занимаешься?

Крыня нехотя убрал заточку от горла пасечника. Тот жалобно проныл:

— Отпустите, ребятки… Я никому… Ни слова…

Гиря махнул рукой:

— Отпустим, чего там… Так и так след пометили.

Вдруг снаружи послышался глухой стук мотоциклетного мотора. "Урал", машинально определил Хмырь. Крыня, опередив всех, кинулся к окну.

— Хомут. С автоматом… — прошептал он белыми губами, повернувшись к Гире.

Хмырь побледнел, плечи его опустились. У Губошлепа мгновенно отвисли губы. Один Гиря остался спокоен. Спросил деловито:

— Солдаты с ним есть?

— Один…

— Кто, один? Солдат?

— Нет, хомут один… — Крыня нервно играл заточкой, перекидывая в руке то к себе лезвием, то от себя, но топтался нерешительно на месте, поглядывая на Гирю. Ему явно не хотелось лезть на автомат.

— Нормально… — усмехнулся Гиря. — Крыня, дай-ка заточку… — тот машинально, наверное, по привычке повиноваться вожаку, отдал ее, но тут же дернулся, схватить, однако Гиря уже протягивал ее Губошлепу. — Губошлеп, если этот суслик вякнет, коли его, — Губошлеп дрожащей рукой уцепился за толсто намотанную изоленту рукоятки, будто это могло его спасти, если хомут окажется ловчее. — Пошли, — коротко бросил Гиря остальным.

Они вышли в сени. Гиря затаился за открытой дверью, ведущей в избу, Крыне и Хмырю махнул рукой на наружную.

— Григорич, спишь?.. Лешак таежный… С зоны зэки сдернули, а ты пушку дома оставил…

Наконец он распахнул дверь и с яркого солнечного света шагнул в полумрак сеней. Крыня замахнулся, намереваясь садануть прапорщика кулаком в челюсть, но тот каким-то непонятным образом почувствовал опасность, и с разворота врезал Крыне прикладом по зубам.

Крыня расслабленно повалился на пол, подобно безвольной кукле откинулся навзничь, и кувыркнулся с невысокого крыльца. Не сдобровать бы и Хмырю, но тот без взмаха, дернувшись всем телом, вонзил нож прапорщику под лопатку. Хмырь и не помнил, как нож оказался в его руке. Медленно валясь наружу, на валяющегося у крыльца Крыню, прапорщик ловил, и никак не мог поймать непослушными пальцами рукоятку затвора. Выронив нож, Хмырь пятился назад, пока не наткнулся на стену. И когда прапорщик упал, вдруг кинулся к нему, схватил за плечи, попытался поднять, но, увидев остекленевшие глаза, выпустил его, и глухо зарычал, уставясь на нагнувшегося к Крыне Гирю.

Крыня зашевелился, открыл мутные глаза, с минуту смотрел на Гирю, видимо, пытаясь сообразить, где находится, наконец, сел. Гиря подхватил его под мышки, волоком затащил в избу, бросил на лавку. Хмырь с потерянным видом прошел к столу, встал возле него, поднес правую руку к глазам, приглядываясь к ней, как к незнакомой вещи, вытер о штаны. Потом сдавил лицо пальцами, чтобы не завыть, как волк, попавший в капкан. Все, не вырваться! Как за приманкой, потянулся за волей — хлоп… Вертись, не вертись — попался…

Гиря процедил сквозь зубы:

— Ну, чего расселись? Пошли сдаваться…

Оклемавшийся Крыня встрепенулся:

— Ты чего, Гиря?! Ну, у тебя и шуточки… — он полез в рот грязными пальцами, поковырялся там, вытащил зуб, полюбовавшись им, сунул в карман.

— Уходить надо, — озабоченно проговорил Гиря. — В тайге дорог много…

— Мало дорог в тайге… — обронил Хмырь.

Не обратив внимания на реплику, Гиря распорядился:

— Хомута — в речку, этого — на ту сторону. Пока доберется до поселка, мы уже далеко будем.

— Умный ты пацан, Гиря, а дурак… — Крыня двусмысленно ухмыльнулся щербатым ртом.

Гиря спросил у пасечника:

— Лодка есть?

Тот поспешно мотнул головой, куда-то в сторону окошка:

— Там, на берегу…

Гиря заметил, как Крыня достал из мешка с припасами, что приготовил им вольнонаемный, мешочек с дробью и сунул себе в карман, но сделал вид, будто ничего не видел. Отобрав у Крыни мешок, Гиря протянул его Хмырю:

— Бери, и пушку тоже. Ты с ней лучше управишься.

Пасечника развязали, завладевший автоматом Крыня пхнул его стволом в спину:

— Шагай, суслик…

Гиря отстранено подумал, что мужичок, и, правда, похож на суслика; пришибленный, придавленный страхом, с отвисшими, расслабленными губами. Когда пасечник вышел на крыльцо, невольно попятился назад, увидев убитого. Крыня свирепо двинул его прикладом по спине, рявкнул:

— Бери!..

Тот, кривясь от боли, нагнулся к прапорщику, ухватил его за плечи, пугливо и вопрошающе поглядел на Крыню. Гиря задержался над трупом, сказал Хмырю:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});